Just what we all need

More lies about a world..

Ночное небо в оранжевых сливах быстро сошло на нет, страх от взрывающихся башен и от того, что ты потерялся в коробочках моих теней, постепенно улетучился.





Цикламеновое море иван-чая по сторонам железной дороги и вагон пригородной электрички, залитый вечерним солнцем. Обратно определенно красивее, чем туда.

Ушки можно забить депрессивным am I too lost to be saved, глазки спрятать за солнцезащитными стеклами, но как здорово, что еще не избавиться от запаха еловой хвои, исходящего от огромного срубленного дерева. Если я когда-нибудь куплю новые наушники - это будет воистину великий день.. случится ли?



Столько симпатичных пар попадается за день. Бывают, впрочем, и совершенно омерзительные, но их мне рассматривать не хочется.

А вот седые идут навстречу. Бей в барабаны - нынче сиеста!

И с бутылками и банками попадаются. И выпью за свое собственное помешательство, разрывающее все швы с небывалым размахом.

"Если у тебя много друзей, не такое уж ты дерьмо" - сказали мне сегодня. Замечательнейшая фраза, надо заметить.





I won't be broken again

I've got to breathe I can't keep going under



@музыка - Going under; Everybody's Fool

Я стану для тебя француженкой

С короткой стрижкой.

Смешливой и слегка простуженной,

Почти мальчишкой.

Я научусь глотать вино, как чай,

Любовь - как воздух,

И первой успевать сказать "прощай",

Дымя на звезды,

И на мосту всегда грустить одной

И понемножку,

И возвращаться по утрам домой

К голодной кошке.



(с)

Мне жаль, что я не могу пройти мимо дверей собственного разума, не сделав попытку достучаться до хозяев.

В сезон дождей вечно никого нет дома.

Пока я сижу у белого окна, занавешенного пасмурным тюлем, они вечно разгуливают по вересковым полям, затянутым туманом.

Tears and rain..

У Мураками вечно фигурирует в книгах токийское метро. И не припомню я, чтоб хоть где-нибудь говорилось об автобусе. Автобус – это как-то не брутально, что ли, не технотронно. Но это не важно, когда желтый наземный транспорт скользит по мокрому асфальту вдоль Лиговского. Мне не нравится этот проспект, но я не отказываю себе в удовольствии кататься по нему при случае по двум причинам. Во-первых, из-за деревьев с сочной зеленой копной листвы, которые, несмотря на индустриальную зону, создают впечатление, будто едешь за городом. Во-вторых, старинные фасады домов. Можно представлять вволю, что едешь.. да где угодно, зависит от фантазии и пристрастий.

Из-за высокопоставленных гостей жить таким людям, как я, стало просто невыносимо. Музыкальные магазины закрыты (чтобы не пугать иностранцев количеством пиратской продукции), не найти новые наушники для плеера, не поехать, когда вдруг взбрело в голову, на Пулковские высоты, ибо все Пулковское шоссе закрыто. Зато город такой чистый, такой европейский… Каждую бумажечку тут же подбирают, торговлю в переходах не допускают, милиционеры дежурят, и можно, не опасаясь пьяных агрессивных маргиналов, собирающихся поиграть на гитарках и поорать, спускаться в подземку даже вечером.

Из окошка наблюдала через каждые 50 метров Московского доблестных стражей порядка. Дождевики им очень идут.. А картежи носятся по обоим направлениям, не давая беднягам расслабиться и спокойно докурить.

Греет душу чужое горе

А свое на миг притаилось

Грею ноги в песке у моря

Ничего опять не случилось

То ли небо стекло на землю

То ли небо стеклом покрылось

Ну а если разницы нет

То зачем же мне это снилось



Остановите звездопад

Кто будет прыгать первым?

Никто не виноват

Кому-то нужно прыгать первым



Греет душу чужое горе

Я смеюсь, а причины нет

То ли в ссоре я сам с собою

То ли в ссоре я с белым светом

Ночью мокрые карнизы

Манят ввысь летать, как птицы

Я смотрю на небо снизу

Я все жду: ну кто решится

…Смуглый дым расплывался клубами по висящей в квартире непроглядной тишине. Он рождался из темных закоптелых фитилей, развертывался завиток за завитком, причудливо изгибаясь и рассеиваясь, плотной волной полз по обрывкам сумерек в темноту, забирался под самый потолок, бежал по арабескам кантов и терялся где-то в высоте. Чуть расплывчатые профили двух витиеватых канделябров с человеческий рост смотрели с ткани окна.

Шаги босых ног беспокойно бродили по комнатам. Строго говоря, это была одна большая комната, из дверей модной прихожей беспрепятственно видно окно спальни. Наконец шаги смешались со звуком падения льда в бокал с виски и затихли в секции гостиной. Да, именно тут – в темноте вырисовывался то силуэт затянутого в чехол стула; то мягкий контур диванных подушек, из-под которых еле виднелся сам властелин гостиной; то прозрачной тенью скользил по периферии зрения журнальный столик плотного стекла.. «Надо же, это то, о чем ты мечтаешь?..» Глоток. Еще один.. объемный выдох и звук донышка о паркет. Скрещенные запястья. Рубашка мужа. Пол.



Розоватое марево висело над Адмиралтейством, и над Спаса на крови, и туда, до Восстания, куда шло столько новых автобусов, тянуло этим маревом так же. Модные наряды, фальшивые улыбки и два виды мыслей: о его кошельке и о ее ножках.. Парочки навстречу.

Забытые на столе очки. Две связки ключей в кармане. И политые цветы в той квартире, где осталась она. И я бы не прочь выпить… Нет, глупость, не повод, да и вообще.. Да, кстати, стало прохладней.. Но город по-прежнему отирает манжетой испарину своих жителей. Жара. 3 этаж. Она пьет.



…Тишина, темнота и виски. Чтобы залить бесконечный поток мыслей – одна из другой, возникают, рассыпаются, распадаются, снова возникают, подавляются, вытесняются.. Фрейд, Юнг, Фромм, Берн.. черт бы вас побрал!

…К тем кровоточащим дымом свечам очень подошел бы джаз. Но джаз уже был. И глухой звук – кулаками о плитку ванной, и сдавленные рыдания на полу, и бутылка из коллекции.. И успокаивающиеся шаги по комнатам. И вот наконец пристальный взгляд в одну точку, парализованный жгучей душой алкоголя.



…А хорошо там все же. Пожить бы хоть недельку. Все прямо как хотелось.. Впрочем, что мне мешает – никто не узнает ведь. А возвращаются туда только седьмого..

Шаги замедляются, замирают на самой напряженной точке и поворачивают, отстукивая обратный отсчет по своим же следам.

Звездочка – решетка – один – два – три – четыре – open – и кованая дверь открывается во двор. Первая парадная, магнитка – open. Ступеньки-ступеньки-ступеньки – выше к самой заветной двери.. торопливо и с позвякиванием связка ключей из недр сумки, первый – поворот поворот поворот, маленький тамбур, второй – поворот поворот поворот. Щелчок выключателя…



…Обернувшись на звук сдающегося замка, стакан с янтарной жидкостью неловко опрокинут на бок, и растекается растекается мечта по полированному паркетному полу.



- Ты снова тут?..

- Да.. Да. Мне показалось, нужно было вернуться. Ведь ты здесь…

Молчание.

- Я.. я подумала, тебе, наверно, пусто тут одной.. и неуютно, и страшно. Ведь так?..

Молчание.

- Смотри, тут нет ковров, и нет дверей.. И совсем не скрыться в маленьком защищенном пространстве, как ты любишь.

Молчание.

Нервные окончания воспаляются и обрываются одно за другим. Не выдерживает. Звук подошв по плитке, по дереву, совсем рядом. Садится рядом и пытается в темноте поймать взгляд.

- Слушай.. Ну я же знаю, черт возьми, я знаю что тебе плохо!

Звук голоса срывается почти на крик и замирает на шепоте.

- Послушай.. мы обязательно будем жить так. Так как ты захочешь. Я сделаю для тебя все, слышишь..

Нежное прикосновение кончиками пальцев по щеке. Ответь же.

- …. Хорошо. Пойдем.

Она протягивает руку. Это уже что-то. Помогаю ей подняться и мягко обнимаю за худые плечи. «Ей чертовски идет эта рубашка..» - только и отмечаю про себя. Такая уж у меня судьба, вечно успокаивать эту чрезмерно впечатлительную натуру.. Ну что ж, судьба так судьба.

Она на секунду останавливается и негромко, но твердо произносит:

- Обещай мне. Обещай, что мы вернемся.

Я утвердительно киваю в темноте: «Конечно. Мы вернемся», - и мгновение помолчав – «Я обещаю».



Щелчок выключателя, запираются потревоженные замки, две пары шагов вниз по лестничным пролетам. Перед выходом в ночь я последний раз обнимаю ее покрепче и, мягко поцеловав в лоб, говорю то, что должно быть произнесено. Но на этот раз на ушко, тихо, одновременно боясь причинить ей боль и зная, что непременно придется это сделать.



Моя Душа понимающе смотрит и прячется в дальний уголок сердца, унося в себе каждую мелочь этой квартиры, каждый завиток дыма погибших свечей… всю горечь недопитой мечты, разлитой на пол неаккуратным обращением с жизнью.

(c) Nove

«Футбол – это не всегда та игра, где побеждает сильнейший».

Тьерри Анри

И с первого тайма ясно - выиграют итальянцы. Можно это назвать интуицией или предчувствием, но те, кто болел за Францию, искренне верили в ее победу, но в душе знали - титул отправится в страну пиццы и макарон.

Веру эту подпитал второй тайм, в котором сборная Франции была на голову выше своих соперников, которые устало бродили по своей половине, кучкуясь вокруг ворот. Никто не хотел рисковать, ведь было понятно - послематчевые пенальти возьмут итальянцы. Но шустрый Рибери и не менее шустрый Анри продолжали рваться вперед. Безрезультатно.

Два дополнительных тайма вряд ли могли что-нибудь изменить. Хотя, футбол - это ведь практически лотерея. Счастливый случай - и счет меняется.

И вот тут произошло то, отчего сердца у миллионов болельщиков сборной Франции пропустили несколько ударов. Красную карточку получает один из титанов футбола, имя которого хорошо известно даже тем, кто далек от этой игры. Зинедин Зидан, капитан команды, блестящий пенальтист, легенда футбола в свой последний матч удаляется с поля из-за того, что некто Матерацци, не найдя лучшего способа выиграть титул чемпиона мира, открыл свой рот и вякнул нечто такое, за что на глазах миллиардов болельщиков получил от сурового алжирца удар в грудь и благополучно распластался на газончике. Геростратова слава.



Есть несколько версий этого инцедента: и про маму, и про сестру, и про террориста.. Мало ли какую гадость можно было ляпнуть.

Однако интересный момент можно усмотреть и в действиях Зинедина. Думаю, ему был ясен исход игры и то, что изменить его он не сможет. Последний матч. Завершение карьеры. И оно запомнится надолго. Зидан вполне понимал, на что идет и чем рискует.

Только горьковатый привкус этого скандала будет сопровождать Четвертый Чемпионский титул итальянцев. Vive la France.



И в завершении - показалось мне, что говорили, будто вратарь итальянцев сказал, что больше никогда не будет играть с Матерацци в национальной сборной..



В любом случае, этот финал явно лидирует среди уникальных.

Vive la France!



А совесть есть?





Передумано и переписано с удалением всех резкостей. От горячности.

Летние карнизы. Наперевес с чашкой чая бродить по краю чуть усталым взглядом, тут и там натыкаясь на зажженные окна. Окна - души наизнанку, и пересадка чувств не помогает, даже при электрическом свете. Не признаться и под пыткой, что в душе разлиты нервы сладким вкусом послесловий, послемыслий и.. скучаю. Да, скучаю. По улыбке. Древние ветра проснулись, и им в толк все не возьмется, что теперь не разбежаться, что ни шаг - то мегаполис.. спотыкаются на малом, а ведь разрушали горы. И не чувствуется больше душной гари в сетке окон. Только воля замирает, затаившись в чувств иголках. Я опять чуть-чуть другая. вновь танцую.

на осколках

Интересно, я когда-нибудь очнусь от этого неземного голоса?..

Так устала от моральной грязи..

где бы отыскать душевный Domestos - чтоб сразу и наповал?..

Мучимая которую ночь странной бессоницей, переходящей в фантасмогоричные сны, стерла карандаш о клетчатые листы потрепанного блокнотика, изливая себя. Из-за стойкого ощущения вставшего на место мозга могу сказать, что помогло.



И вот еще.. наверно, не стоит быть такой честной.

Такой вот новый курс.