Всем, кто беспокоился обо мне, спасибо.



Все действительно было серьезно.

Последствия лекарственного отравления долго не удавалось сгладить, температура извивалась от 40 до 35, каждые полчаса какая-нибудь таблетка, 4 дня только вода и чай, дикие боли.. Когда было совсем плохо, я подумала, что хочу непременно белую мраморную надгробную плиту. Да и вообще много странных мыслей передумала, когда могла хоть что-то связать в рассудке.

Почему-то именно в это время мне начали звонить многие люди, я не брала трубку, простите, была не в состоянии говорить.



Сейчас все уже намного лучше, я могу есть, ходить и, как видите, сидеть за компьютером. Надеюсь, скоро все придет в норму.

Всем еще раз спасибо.

Brothers in Arms

Музыка и слова: Mark Knopfler

Исполнено: Dire Straits, GREGORIAN

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Столбики солнечных часов лежали, поваленные, на белой гальке. Птицы, парившие когда-то в воздухе, теперь летели в древних небесах песка и камней, их песни смолкли. По дну умерших морей широкими реками струилась пыль, и, когда ветер приказывал ей вновь воссоздать древнюю трагедию потопа, она вытекала из чаши моря и затопляла землю. Города, как мозаикой, были выложены молчанием, временем остановленным и сохраненным, резервуарами и фонтанами памяти тишины.

Марс был мертв.

Вдруг в бесконечном безмолвии, где-то очень далеко, возникло жужжание насекомого; сперва еле слышное, оно стало расти среди светло-коричневых холмов, заполнило пронизанный солнцем воздух, и наконец широкая бетонированная дорога завибрировала, и в дряхлых городах, шепча, посыпалась пыль.

Жужжание оборвалось.



В мерцании и тишине полудня Альберт Бек и Леонард Крэйг смотрели из старого автомобиля-вездехода на мертвый город, неподвижный под их взглядом, но ждавший их крика:

- Привет!

Стеклянная башня дрогнула и пролилась бесшумным потоком пыли.

- Отзовитесь!

И рухнула другая.

Здания разваливались одно за другим, послушные зовущему их к смерти голосу Бека. Высеченные из камня звери с огромными крыльями дружно срывались с высоты, падали вниз и вдребезги разбивали плиты дворов и фонтаны. Откликаясь на зов Бека, они стонали, переворачивались, с треском вставали на дыбы, а потом, словно приняв решение, бросались вниз, рассекая воздух, с пустыми глазами и застывшими гримасами ртов, и вдруг их острые, вечно голодные зубы шрапнелью рассыпались по каменным плитам.

Бек ждал. Башни больше не рушились.

- Теперь идти не опасно.

Даже не шевельнувшись, Крэйг спросил:

- Все за тем же? Бек кивнул.

- За этой проклятой Бутылкой! - воскликнул Крэйг. - Не понимаю. Почему все за ней гоняются?

Бек вылез из машины.

- Кому удавалось ее найти,- ответил он,- те потом не рассказывали, не объясняли. Но - она очень древняя. Как пустыня, как умерите моря - и в ней может оказаться все. Так рассказывает легенда. А уж раз может оказаться все... ты готов на все, только бы ее найти.

- Ты, но не я, - сказал Крэйг. Губы его оставались почти неподвижными, в щелочках полузакрытых глаз поблескивала чуть заметно искорка смеха. Он лениво потянулся. - Я просто решил проехаться. Лучше сидеть с тобой в машине, чем изнывать от жары.



На вездеход старой-престарой конструкции Бек наткнулся месяцем раньше, еще до того, как к нему присоединился Крэйг. Машина была частью мусора, оставшегося на планете после Первого Индустриального Вторжения, которое кончилось, когда люди двинулись дальше, к звездам. Бек привел в порядок двигатель и стал разъезжать по мертвым городам, по землям лентяев и бродяг, мечтателей и бездельников - всех тех, кто застрял на задворках космоса, кого, как его или Крэйга, никакая работа никогда особенно не прельщала и для кого Марс поэтому оказался самым лучшим местом во Вселенной.



- Синюю Бутылку марсиане сделали пять, может, и десять тысяч лет назад, - сказал Бек. - Она из их собственного, марсианского, стекла - и ее все теряют и находят, теряют и находят.

Бек не отрывал взгляда от мерцающего знойного марева над развалинами. "Всю жизнь, - думал он, - я ничего не делал и не сделал ни вот столечко. Другие, лучшие, чем я, свершали в это время многое: улетали на Меркурий, Венеру, а то и вообще из Солнечной системы. Но не я. Однако Синяя Бутылка может все изменить.

Он повернулся и пошел прочь от вездехода. Крэйг тоже вылез и, быстро догнав Бека, пошел рядом.

- Сколько ты охотишься за ней, лет десять? - спросил он. - Ты дергаешься во сне, тебя подбрасывает, а днем ты все время потеешь. Тебе так хочется разыскать эту чертову Бутылку, а ведь ты даже не знаешь, что в ней. Ты ненормальный. Бек.

- Заткнись, - огрызнулся Бек, ударом ноги отбрасывая с дороги камешки.



Они вошли в руины и зашагали по трещинам, прорезавшим каменные плиты хрупкими очертаниями марсианских зверей, и эти давно вымершие создания появлялись и исчезали от самых легких вздохов ветерка, передвигавшего безмолвную пыль.

- Подожди,-сказал Бек.

Он сложил ладони рупором и закричал во весь голос:

- Отзовитесь!

- ...витесь! - отозвалось эхо, и снова рухнули башни. Исчезли колонны и фонтаны. Таковы были эти города. Иногда стоило сказать слово, и падала башня, прекрасная, как симфония. Смотришь, и будто кантата Баха рассыпается у тебя на глазах.

Еще мгновение - и прах похоронен в прахе. Пыль осела. И только два здания остались стоять, как прежде.

Бек кивнул другу и двинулся вперед.

Они начали поиски.

Крэйг поднял глаза и, чуть заметно улыбаясь, сказал:

- А вдруг в этой Бутылке маленькая женщина, сложенная гармошкой? Ну как складная чашка или как японский цветок - ставишь его в воду, и он распускается.

- Женщина мне не нужна.

- А может быть, как раз и нужна. Может быть, настоящей женщины, такой, чтобы тебя любила, у тебя никогда не было, и ты втайне надеешься, что именно ее ты и найдешь в этой Бутылке. - Крэйг задумчиво пожевал губами. - Или, может, в ней что-нибудь из твоего детства. Все завязано в маленький платочек-озеро, дерево, на которое ты лазил, зеленая трава, река. Что ты на это скажешь?

Взгляд Бека остановился на какой-то далекой-далекой точке.

- Иногда мне кажется... да, почти это, что-то очень близкое. Прошлое... жизнь на Земле. Не знаю.

Крэйг кивнул:

- Что в Бутылке - зависит, может быть, от того, кто в нее посмотрит. Вот если бы в ней оказалось чуточку виски...

- Ищи, не ленись, - сказал Бек.



Семь комнат были полны сверкания и блеска; от самого пола до потолочных балок громоздились на полках бочонки, кувшины, бутыли, вазы из красного, розового, желтого, фиолетового и черного стекла. Бек разбивал сосуды один за другим, убирал с дороги раз навсегда, чтобы ему не пришлось их перебирать и пересматривать заново.



Он покончил с одной комнатой и сейчас стоял, готовый вторгнуться в следующую. Сделать это он почти боялся. Боялся, что на этот раз наконец найдет Синюю Бутылку, что поиски закончатся и из его жизни уйдет смысл. Лишь после того, как десять лет назад он всю дорогу от Венеры к Юпитеру слушал рассказы одержимых страстью к путешествиям о Синей Бутылке, в жизни у него появилась цель. Лихорадка зажгла его, и с той поры он пылал. Подступись к делу правильно - и надежда найти Бутылку наполнит содержанием всю твою жизнь. Впереди у тебя лет тридцать, не меньше, если только ты не будешь, разыскивая Бутылку, лезть из кожи и не признаешься даже себе, что вовсе не Бутылка тебе нужна, а сами поиски, азарт охоты, пыль, города и бесконечный путь.



Послышалось что-то вроде приглушенного фырканья. Бек повернулся и подошел к выходящему во двор окну. Неподалеку, едва слышно мурлыча, остановился небольшой серый мотоцикл-дюноход. С сиденья слез полный блондин и стал оглядывать город. "Тоже ищет, - подумал Бек и вздохнул. - Нас тысячи, и мы все ищем, ищем. Но этих городов, городков и селений, рушащихся от твоего крика, тоже тысячи, и только за тысячу лет можно разобрать и просеять все, что от них осталось".



В дверном проеме появился Крэйг.

- Ну, как дела?

- Не везет. - Бек втянул носом воздух. - Никакого запаха не чувствуешь?

- Запаха? - И Крэйг посмотрел вокруг.

- Вроде... виски "бурбон".

- Ха-ха-ха! - рассмеялся Крэйг. - Да ведь это от меня.

- От тебя?!

- Только что выпил. Нашел сейчас вон в той комнате. Как обычно, расшвырял кучу бутылок, и в одной оказалось немножко "бурбона"-вот я и выпил.

Бека забила дрожь, он смотрел на Крэйга, не отрывая глаз.

- Откуда... откуда "бурбону" оказаться здесь, в марсианской бутылке? - У него похолодели руки. Он медленно шагнул вперед:-Покажи скорей мне!

- Да ведь это наверняка не...

- Покажи, черт бы тебя побрал!



Бутылка из небесно-синего марсианского стекла, совсем небольшая, стояла в углу, и, когда Бек ставил ее на стол, рука его не почувствовала веса - словно бутылка, легкая и прозрачная, была соткана из воздуха.



В ней до половины "бурбона", - сказал Крэйг.

- Что ты выдумываешь, она пустая! - воскликнул Бек.

- Потряси ее.

Бек поднял бутылку и встряхнул.

Слышишь, булькает?

- Нет, не слышу.

- А я слышу ясно.

Бек поставил ее назад, на стол. Солнечный свет, проникая сквозь боковое окно, остриями лучей высекал из узкого сосуда синие искры. Это была синева звезды, которую держат на ладони. Синева неглубокой океанской бухты в полдень. Синева бриллианта в лучах утренней зари.

- Это она,- выдохнул Бек. - Я знаю, что это она. Больше искать не надо. Мы нашли Синюю Бутылку.

Крэйг посмотрел на него недоверчиво:

- Нет, ты и вправду ничего в ней не видишь?

- Ничего. Но... - Бек наклонился к Бутылке и стал пристально рассматривать глубины этой вселенной из синего стекла. - Может быть, если я откупорю и выпущу наружу то, что там внутри, я узнаю наверняка.

- Я закупорил плотно. Давай открою. Крэйг протянул к Бутылке руку.

- Прошу прощения, джентльмены,-послышалось у них за спиной.

Они обернулись и увидели полного блондина, в руке у него был пистолет. Он не смотрел на их лица, он смотрел только на Синюю Бутылку. Лицо у него расплылось в улыбке.

- Терпеть не могу прибегать к помощи оружия, но в данном случае это неизбежно - вон то произведение искусства нужно мне просто позарез. Предлагаю отдать его добровольно.



Бек почти обрадовался. Было, пожалуй, даже что-то красивое в том, как эти два события совместились во времени; в глубине души он желал себе чего-нибудь в этом роде - чтобы у него украли сокровище, когда он будет уже держать его в руках. Теперь предстояло не меньше четырех - пяти лет новых поисков, погони, борьбы, выигрышей и потерь.

- Ну так давайте же ее мне, - сказал блондин. Он поднял пистолет. Бек протянул ему Бутылку.

- Невероятно. Просто невероятно, - сказал полный блондин. - Так легко, что даже не верится: зашел, услышал голоса и вдруг мне дают Синюю Бутылку. Невероятно!

И он, негромко посмеиваясь, не спеша направился из комнаты к выходу, в сияние дня.



Под двумя холодными марсианскими лунами лежали скелеты и прах полночных городов. Подпрыгивая на ухабах, дребезжа, вездеход полз по разрушившейся дороге мимо этих городов, где фонтаны, гиростаты, уцелевшая мебель, картины, металлические страницы древних книг были запорошены штукатуркой, высохшими крыльями насекомых. Полз мимо городов, которые, давно перестав быть городами, стали мельчайшей пылью, а эта пыль бездумными цветами распускалась на лозах ветров то здесь, то там, то рядом, то за много миль отсюда-как песок в гигантских песочных часах, снова и снова строящий свои пирамиды. Безмолвие пропускало машину и смыкалось сразу же позади.

- Нам никогда не найти его, - сказал Крэйг. - Черт бы побрал эти дороги! Развалились от времени- сплошные ухабы и рытвины. Ему, на мотоцикле, легче, он может петлять и лавировать. А, черт!

Они резко свернули, чтобы объехать совсем плохой участок дороги. Их машина действовала как ластик: впереди ровная серая поверхность, они наезжают на нее-и из-под вековой пыли проступают золото и яркая зелень древней марсианской мозаики, которой выложена дорога.

- Подожди!-крикнул Бек и остановил машину. - Что-то мелькнуло сзади.

- Где?

Они проехали ярдов сто назад.

- Да вон же! Видишь? Это он.

В канаве у дороги валялся мотоцикл-дюноход, а поперек него в неудобной позе лежал блондин. Он не шевелился. Глаза его были широко открыты, и они тускло блеснули, когда Бек посветил фонариком.

- Где Бутылка?-спросил Крэйг. Бек спрыгнул в канаву и подобрал пистолет блондина.

- Не знаю. Здесь ее не видно.

- Отчего он умер?

- И этого я не знаю.

- Машина вроде бы в порядке. Это не авария. Бек перевернул тело.

- Ран нет. Все выглядит так, будто он просто... остановился, по собственной воле.

- Может, сердечный приступ?-предположил Крэйг, - Разволновался из-за бутылки. Отправился сюда, чтобы получше спрятаться. Думал, все обойдется, но приступ его угробил.

- А где тогда Синяя Бутылка?

- Кто-нибудь проходил мимо. О господи, ты же знаешь, сколько народу ее ищет...

Пристально всматривались они в окружавший их мрак. Впереди, на синих холмах, в усыпанной звездами тьме, что-то двигалось.

- Вон, гляди, - показал Бек. - Три пешехода.

- Наверно, это они и...

- О боже, смотри, смотри!

Внизу, в канаве, фигура полного блондина засветилась, начала таять. Глаза его были теперь как два лунных камня на дне быстрого потока. Лицо исчезало, превращалось в пламя. Волосы стали похожи на короткие нити фейерверка, они горели и плевались огнем. На глазах у Бека и Крэйга тело задымилось. Пальцы задергались в пламени. И, как будто гигантский молот ударил по стеклянной статуе, туловище рассыпалось в пыль, и она поднялась и исчезла в пылании огненных хлопьев, стала облачком тумана, и ночной ветерок унес ее по ту сторону дороги.

- Они, наверно... что-то с ним сделали, - сказал Крэйг. - Те трое... у них, видимо, какое-то новое оружие.

- Но ведь такое уже бывало, - возразил Бек. - С теми, кто находил Синюю Бутылку, так я слышал. Они исчезали. И Синяя Бутылка переходила к другим, и те тоже исчезали. - Он тряхнул головой. - Когда тело лопнуло, казалось, будто взлетел миллион светлячков...

- Попытаешься догнать?

Бек вернулся в машину. Окинул взглядом дюны, холмы праха и молчания.

- Нелегко будет, но, пожалуй, попробую. Теперь я... просто не могу иначе. - Он помолчал, а когда заговорил опять, то обращался уже не к Крэйгу:- Кажется, я знаю, что в Синей Бутылке... Наконец-то я понял: в ней то, чего я больше всего хочу. И оно меня ждет.

- Я не поеду, - сказал Крэйг, подходя к машине, где, положив руки на колени, сидел в темноте Бек. - Не поеду гоняться за тремя вооруженными людьми. Я хочу жить, Бек, всего только жить. По мне, так этой Бутылки хоть бы на свете не было. Рисковать ради нее своей шкурой я не намерен. Но тебе желаю удачи.

- Спасибо, - сказал Бек. И поехал за дюны.



Прохладная ночь стекала, как вода, по прозрачному колпаку вездехода.

Резко тормозя в высохших руслах мертвых рек, на россыпях гальки в меловых потеках, Бек находил свой путь между огромных скал. Полосы света от двух марсианских лун окрашивали в желто-золотистый цвет высеченные на скалах барельефы богов и животных, лица в милю высотой, на которых вырубленные письмена увековечивали марсианскую историю; невероятные лица с открытыми глазами-пещерами.

От рева мотора срывались и падали со скал камни. Части древних скульптур, золотившихся в свете лун, обрушивались каменным ливнем и исчезали в холодной, как колодезная вода, синей тьме.

Бек ехал, и рев мотора возвращал мысли его назад, ко всем ночам последних десяти лет, ночам, когда он разжигал костры на дне высохших морей и старательно, не спеша, готовил себе пищу. И, заснув, видел сны. Всегда одно и то же: будто он хочет чего-то. Но не знает, чего. В годы молодости была тяжелая жизнь на Земле, паника 2130 года, голод, разруха, беспорядки, нужда. Потом-шатание по планетам, годы без женщин, без любви, одинокие годы. Выходишь из тьмы на свет, из чрева матери в мир-и что ты находишь в нем для себя?

Ну а тот мертвый, в канаве? Не искал ли он тоже всегда чего-то необычного? Такого, чего у него не было? И что вообще есть на свете для таких, как он, Бек? Или для кого бы то ни было? Да и есть ли на свете хоть что-нибудь, к чему стоило бы стремиться?

Есть. Синяя Бутылка.

Он резко затормозил, выпрыгнул с пистолетом наготове. Начал перебегать, пригибаясь, от дюны к дюне. Впереди, на холодном песке, рядком лежали, вытянувшись, те трое. Они были с Земли, в одежде из грубой ткани, с загорелыми лицами и огрубевшими руками. Рядом с ними поблескивала в свете звезд Синяя Бутылка.

На глазах у Бека тела начали таять. Они исчезали, становясь струйками пара, каплями росы, прозрачными кристаллами. Мгновение-и от них не осталось и следа.

Когда, прилипая к его губам и щекам, повисая на ресницах, просыпался дождь пепла, Бек почувствовал холод.

Он окаменел.

Полный блондин. Мертвые, исчезающие на глазах. Крэйг говорил, это какое-то новое оружие...

Нет.

Никакое не оружие.

Просто Синяя Бутылка.



Они откупоривали ее и находили в ней то, чего больше всего желали. Все долгие, одинокие годы несчастливые, мучимые неутоленными желаниями люди открывали ее в надежде найти то, чего не нашли на планетах мироздания. И наконец находили-так же, как нашли эти трое. Теперь было понятно, почему Бутылка так быстро переходит от одного человека к другому и почему исчезают люди. Урожай снят - и вот уж мякина шевелится в ветре на песке по берегам мертвых морей. Становится пламенем, светлячками. Туманом.

Бек поднял Бутылку и на расстоянии вытянутой руки начал ее рассматривать. Его глаза ярко блестели. Руки дрожали.



Так вот, значит, чего на самом деле хотят все люди? Это и есть их тайное желание, запрятанное так глубоко, что о нем не догадаешься? То, к чему их бессознательно тянет? Вот, значит, чего безотчетно ищет, используя для этих поисков и собственное чувство вины, каждый человек?

Он ищет смерти.

Конца сомнениям, мукам, нужде, одиночеству, безнадежности, страху-конца всему.

Но только каждый ли?



Нет. Например, Крэйг не ищет.

Бек поднял Бутылку выше. "Как просто, - подумал он, - и как правильно. Только этого я всегда и хотел. И ничего другого. Ничего".

Пустая Бутылка была открыта и поблескивала в свете звезд синевой. Бек поднес Бутылку ко рту и сколько мог, так, чтобы заполнить легкие, втянул выходящий из нее воздух.

"Наконец-то", - подумал он.



Напряжение мгновенно его покинуло. Телу стало удивительно прохладно, потом-удивительно тепло. Он знал, что скользит по бесконечному звездному склону вниз, во тьму, пьянящую, как вино. Теперь он плавал в синем вине, и в белом вине, и в красном. В груди у него горели свечи и крутились огненные колеса. Он почувствовал, как от него отделяются руки. Почувствовал, как улетают ноги, - вот забавно! Он засмеялся. Не переставая смеяться, закрыл глаза.

Впервые в жизни он был счастлив.

Синяя Бутылка упала на холодный песок.



Крзйг шел и насвистывал. Светало. И вдруг он увидел Бутылку-она лежала, сверкая, на белом песке, в первых розовых лучах солнца, и около нее никого не было. Когда он наклонился поднять ее, послышался жаркий шепот искр. Несколько багровых и оранжевых светлячков мелькнули в воздухе и унеслись прочь.

Было тихо-тихо.

- Черт побери!-Он посмотрел на мертвые окна города неподалеку. - Эй, Бек!

И в прах рассыпалась башня, высокая, тонкая.

- Вот твое сокровище, Бек! Мне оно не нужно. Приходи и забирай!

- ...забирай!-откликнулось эхо, и рухнула последняя башня. Крэйг ждал.

- Ну уж это, я вам скажу!.. - не выдержал он. - Вот она. Бутылка, в руках, а старина Бек неизвестно где.

Он встряхнул синий сосуд.

Внутри что-то булькнуло.

- Пожалуйте вам! Как в тот раз. Полна "бурбона", ей-богу!

Он сделал хороший глоток, вытер рот. Опустив Бутылку и раскачивая ее, сказал:

- Столько суеты ради двух-трех глотков "бурбона"! Подожду-ка я здесь старину Бека и отдам ему эту чертову Бутылку. А пока... не выпьете ли еще, мистер Крэйг? Спасибо, не откажусь.

Лить один звук нарушал безмолвие мертвой земли - бульканье жидкости, льющейся в пересохшее горло. Синяя Бутылка сверкала в лучах утреннего солнца.

Крэйг блаженно улыбнулся и отхлебнул снова.



1950

Разговаривать не хочется совсем...

На следующие три дня исчезну отсюда. Обещаю.



Хочу снова перечитать "Хроники Амбера" Желязны. Наверное, потому что выудила из памяти недр компьютера картинку с изображением Хаоса. Именно та книга, которая мне нужна сейчас.

Смотреть ссылку



20 страниц назад есть запись с этой эпитафией.



Ранней весной,

когда меня не станет,

аист

в чей-то дом

дыханье принесет.

и лишь меня

не станет

ранней

весной...





8 декабря 1913

Марина Цветаева

За час до темноты.

Гуляли.

Закату удалось спрятаться.. немножко бы пораньше...

Но небо все равно полыхало.

Вечером еще холодно... литр чая нас спас, как считаешь?)







смотреть дальше



панорама

Портрет d'une femme



Ваш ум и сами вы - наше Саргассовое море,

Лондон пронесся мимо - два десятка лет,

И корабли чудесные оставили вам то и се, спасаясь бегством:

Идеи, сплетни старые, остатки всех вещей

Странный рангоут знаний и тусклые бесценные предметы.

Искали вас великие умы - за неимением другого.

Вы на вторых ролях всегда. Трагедия?

Нет. Вам это предпочтительней, чем обычная роль:

Один скучный мужчина, тупеющий и чрезмерно привязанный к жене,

Один заурядный ум - с каждым годом одной мыслю меньшей.

О, вы терпеливы; я видел, как сидите вы

Часами там, где сделалась бы буря в других обстоятельствах.

Теперь вы платите. Да, в оплате вы щедры.

Вы - личность интересная, приходят к вам

И с собой уносят добычу странную:

Улов трофеев; какое-то любопытное замечание;

Факт, не ведущий никуда; историю иль две,

Чреватые мандрагорами или еще чем-то,

Что могло бы оказаться полезным, но никогда таковым не оказывается,

К уму никакому не подходит и остается бесполезным иль

своего не дождавшись часа на закате дней;

Тусклая, безвкусная, чудесная старинная работа;

Кумиры и серая амбра и редкая инкрустация, -

Это богатства ваши, ваш впечатляющий багаж; и тем не менее,

Ради всего этого судового запаса преходящих вещей,

Необыкновенные дрова наполовину отсырели, а новый, свежий запас:

В степенном течении разных цветов и глубокий

Нет! Ничего здесь нет! В целом и во всем

Ничего нет вашего.

И все же это вы.



Эзра Паунд

Вы смотрите в будущее с оптимизмом?Вы смотрите в будущее с оптимизмом?



Рассуждения на тему крайностей

Рассуждения на тему крайностей

(рассчитано на убеждение сокурсников)

все совпадения не случайны

Проедет машина - обрызгает.

Собака пройдет - обгавкает.

Поедешь в лес по грибы -

Индеец метнет томагавкаю.

Захочешь спаять удлинитель -

Капнешь на ногу оловом.

Выйдешь во двор покурить -

Голубь нагадит на голову.

Закажешь в столовой супа -

В тарелке плавает муха.

Придешь на прием к врачу -

Случайно отрежут ухо.

Но мудрые люди учат

Смотреть на все положительно.

И если задуматься - жизнь моя

Прекрасна и удивительна...

Владимир Кристовский

Так стоит ли смотреть на мир сквозь призму тягостных раздумий обо всех неудачах жизни и глобальных ошибках человечества? И всегда заранее знать, что «все будет плохо»? Или же нужно с криком «Бааааанзааааай!!!» вприпрыжку бежать по жизни, расточая улыбки каждому встречному, и смотреть на мир сквозь розовые очки?



Каждый человек выбирает для себя жизненную позицию. И чем она четче - тем больше шанс преуспеть? Среди нас есть и убежденные пессимисты, и не менее убежденные оптимисты. Но хороша ли такая категоричность?



Общественное мнение диктует, что оптимизм - это хорошо, а пессимизм - плохо. Потому оптимист представляется фонтаном радости и счастья, а пессимист – угрюмым злобным букой. Но настолько ли хорош оптимизм? Так ли ужасен пессимизм?



Допустим, к вам зашла подружка-оптимистка и, радостно приплясывая, говорит: «Пошли в клуб!». На вопрос «Зачем?» следует резонный для оптимиста ответ: «Ну, как зачем? Будем зажигать и все такое!». Немного подумав, вы отвечаете: «Да ну его нафиг, этот клуб. Опять все будет плохо». За что тут награждаетесь фырканьем подруги: «Пессимистка».

Однако все не так просто. Во время той самой паузы в вашей голове прокручивается следующий визуально-мыслительный ряд:

Угу, конечно, клуб. Мы туда пойдем, выпьем пива. Ты станешь прыгать как горная козочка, пытаясь проломить танцпол. Иногда ты будешь подбегать к столику и орать: «ТЫ ВИДЕЛА КАК Я СЕЙЧАС ЗАЖИГАЛА??!!!?». После чего снова убегать с целью зажечь что-то в компании с каким-то Абдуллой.

Наконец под утро мы пойдем домой. И всю дорогу, с головной болью, мечтая упасть в постель с таблеткой анальгина, я буду слушать твои возбужденные вопли о том, что ты зажигала, он зажигал, вы зажигали, они зажигали... Через полтора часа ты меня разбудишь телефонным звонком с вопросом: «А ты видела того парня, который вместе со мной зажигал? Как ты думаешь, ему понравилось, как я зажигала?». И звонить ты мне будешь весь день, пока я тебя не отправлю открытым текстом куда подальше. После этого ты обидишься и не будешь со мной разговаривать часа два. Но выходной уже будет безнадежно испорчен.

И, как естественный результат, Вы изрекаете: «Да ну его нафиг, это клуб...»

Примерно так выглядят две крайности: скачущий козликом оптимист и угрюмый, нудный пессимист.



И у той и у другой жизненной установки есть свои плюсы и минусы.



«Оптимисты падение с лестницы считают полетом», - выдвинул афоризм Константин Кушнер.

У оптимизма есть всем известные плюсы, но и минусов немало. Ярые оптимисты во всем видят позитив, идут к своим целям, какими бы заоблачными они не были. Они не боятся неудач, уверены в себе и в том, что нет ничего не возможного, полны энергии, готовы свернуть горы. Но однобокий взгляд на мир и на себя не дает человеку реальной картины происходящего. Оптимист живет лишь сегодняшним днем, не задумываясь о последствиях своих и чужих поступков. Беспечность и эгоизм – вот плоды бездумного оптимизма. Плюс к этому - непредвиденный крах надежд, жестокое разочарование. «Сверхоптимизм: сидя в луже, витать в отражённых в ней облаках». Каждому человеку в жизни нужен как положительный заряд, так и доля пессимизма, чтобы не слишком обольщаться и трезво смотреть на вещи.



Но при звуке слова «пессимизм» мы представляем себе какого-то скептического неудачника, которого не радует ничто на свете. Пессимизм по определению не может иметь никаких плюсов. Увидев вас, пессимист изречет: «Ну, что у нас плохого?» А на вашу радостную новость скептически хмыкнет и сходу выдаст с десяток минусов вашего положения. Однако… «До чего хорошо быть пессимистом. Жизнь - сплошной поток приятных неожиданностей!» Речь идет о защитном пессимизме. Такой человек мысленно создает предстоящую ситуацию, учитывая препятствия, с которыми он может столкнуться. Допустим, ему придется выступать на публике. Тогда он просчитает, как себя вести, если вдруг оборвется шнур микрофона. Или полетит на пол его конспект. Или вдруг начнется приступ кашля. В общем, учитывает все мелочи, способные испортить ему выступление. Размышления о помехах позволят полнее охватить предмет, увидеть все его стороны. И в этом плане защитный пессимизм ничуть не хуже оптимизма, заставляющего нас тщательно избегать мыслей о плохом. Возможно, поэтому у крайнего пессимизма и ярого оптимизма, как бы странно это ни звучало, примерно одинаковое количество сторонников.



И вот длится это противостояние: чья же жизненная позиция лучше? Сторонники обоих лагерей пишут друг про друга весьма остроумные афоризмы:

Тяжки для живого организма трели жизнерадостного свиста, нету лучшей школы пессимизма, чем подолгу видеть оптимиста – говорят пессимисты.



В ответ оптимисты выдадут вам два закона жизни: «Если хуже не бывает, значит, это к лучшему», - и – «У каждого конца света - свой свет в конце тоннеля».



Но согласитесь, излишний пессимизм и чрезмерный оптимизм раздражают нас одинаково. Не воспользоваться ли в этой ситуации старым добрым правилом меры. Или золотой середины. Ведь можно взять лучшее от обеих позиций, отбросив все минусы. Не это ли стратегия успеха и самый верный жизненный принцип? И, возможно, ключик к успеху и удаче кроется именно в том, чтобы умело сочетать крайности.

запись создана: 28.04.2006 в 18:36

Я всегда говорю: когда ты находишься в Москве и у тебя все очень плохо, то ты выходишь на улицу и понимаешь, что все будет хорошо. А в Питере наоборот: если в доме все хорошо, то ты выходишь на улицу и понимаешь – все будет очень плохо.

(Иннокентий Иванов)